WalkInSpace.ru - Статьи - Космонавты - Кто полетит первым? ч.2
Главная Новости Форум Поиск



Кто полетит первым? ч.2


Более восьми часов врачи Монинской районной больницы боролись за жизнь летчика, но спасти его не смогли. Бондаренко скончался от ожогового шока... Первый отряд Центра подготовки космонавтов сократился еще на одного кандидата, до семнадцати человек. Совершенно нелепая и неожиданная потеря.    

Уходя рано утром 24 марта из дома, Гагарин сказал жене, что он убывает в кратковременную командировку. Куда именно, не уточнил, объяснил только, что на этот раз его отсутствие будет недолгим, всего день или два. Короткие и долгие командировки Юрия стали для Валюти вполне привычным делом. Его полумесячное сидение в сурдокамере для нее тоже значилось «долгой служебной командировкой». На самом деле в этот раз он в составе «ударной шестерки» улетел на Байконур. Получилось совершенно особенное посещение космодрома.    

Взору космонавтов предстало изумительное сооружение, подобно башне, на несколько десятков метров устремленное в небо. Установленная на пусковое устройство ракета-носитель с «Востоком» в голове, охваченная со всех сторон страхующими мачтами, и в неподвижности являла собой уникальное зрелище.    

В день старта, продолжая знакомство с технической позицией полигона, космонавты оказались в комнате, где биологи Казакова и Серяпин готовили к полету собачонку рыжеватой масти с темными пятнами на спине. Оказалось, что у дворняжки нет даже имени, и значилась она в институте Яздовского под двадцать пятым испытательным номером. Гагарин поднял ее с Земли. Собачонка доверчиво лизнула его руку. И тут Серяпин обратился к космонавтам с просьбой:    
- Ребята, неудобно посылать собачонку в космос без имени. Предложите, пожалуйста, ей имя.    
Юрий легко выполнил эту просьбу специалиста. Передавая собачонку Казаковой, он сказал:    
- Ну, счастливого тебе пути, Звездочка. Под этим красивым именем и полетела дворняжка в космос. Как всегда, привычно соседствовал с ней в кабине «штатный космонавт» - манекен Иван Иванович.    
Запуск пятого корабля-спутника «Восток» произвел на космонавтов неизгладимое впечатление. Находясь на наблюдательном пункте в полутора километрах от стартовой площадки, они хорошо видели все подготовительные операции перед пуском. Динамики четко доносили до НП каждую отданную команду. За пятнадцать минут до взлета опускаются страховочные фермы. Время спрессовывается в мгновения, ускоряя свой неумолимый бег. Объявляется пятиминутная готовность. Теперь взоры всех устремляются на ракету-носитель с «Востоком» на вершине. Казалось, почти вслед разнеслась и решающая команда «Подъем!»    
Мощные струи огня тотчас вырываются из сопел. С нарастанием грохота двигательной установки первой ступени ракета как бы нехотя приподнимается над пусковой площадкой, зависает на секунду-другую и тут же, вздрагивая, стремительно уходит ввысь. Длинный язык пламени укорачивается на глазах и вскоре окончательно гаснет в синеве.    

Нелюбов наклоняется к стоящему рядом Титову, говорит:    
- Вот так скоро и тебя, Герман, будем провожать на орбиту.    

Пятый корабль-спутник точно выполнил научную программу и приземлился в «заданном районе». Звездочка великолепно перенесла полет и сразу после приземления попала в руки специалистов-медиков. А космонавты без умолку комментировали продемонстрированное им чудо. Гагарин вспомнил присказку своего учителя, бригадира литейщиков с Люберецкого завода сельхозмашин Кирсанова: «Огонь силен, вода сильнее огня. Земля сильнее воды. Но человек сильнее всего». Ее подтвердил для них Байконур. Там они увидели всемогущество человеческого разума наяву.    

Вечером с «ударной шестеркой» космонавтов встретился Главный конструктор. Он не скрывал своего счастья. Полученный результат очень порадовал Сергея Павловича, и он без всякой опаски объявил о ближайшей перспективе:    
- Сегодня вы увидели космический старт своими глазами, дорогие товарищи. Я намерен доложить в Москве, что все системы носителя и корабля работают как часы. Теперь можете лететь вы. «Восток» готов. Ракета тоже в порядке. Через недельку снова вернемся сюда и станем готовиться к вашему старту.    

После полудня 26 марта космонавты вернулись в Звездный, переполненные впечатлениями. Валюша без труда уловила восторженное состояние мужа и разоружила его на полуслове:    
- Теперь я точно знаю, Юра, что у тебя была за командировка. Должно быть, интересный получился запуск?    
- Да, Валюша, очень интересный, - подтвердил Юрий. - Сергей Павлович специально пригласил нас на полигон, чтобы мы воочию увидели, как производятся запуски спутников. Поверь мне на слово, это было незабываемое зрелище!    

Разговор происходил вечером, после возвращения Юрия с занятий. Валюша поручила ему присмотреть за младшей дочерью, а сама принялась накрывать стол к ужину. Усевшись за стол напротив, она внешне спокойно спросила:    
- Собачки слетали и вернулись. Что же дальше?    
- Теперь полетит кто-то из нас, - спокойно ответил Юрий.    
- Ты - первый кандидат на полет?    
- Не знаю. Этот вопрос еще не решен. Он будет решаться Государственной комиссией непосредственно перед полетом.    
- Но ты - первый кандидат? - повторила Валюша.    
- Первых кандидатов, Валюша, трое. Герман, Григорий и я, - возразил Юрий. 
- Но кто из нас сядет в кабину «Востока» именно первым, решится только на космодроме.    

Анна Тимофеевна вернулась в Гжатск через две недели после отъезда мужа, 27 марта. Привезла сообщение о том, что Юраша собирается в длительную командировку, «куда никто и никогда еще до этого времени не ездил»...    

Вечером 28 марта в конференц-зале президиума Академии наук страны вице-президент, академик Топчиев провел первую пресс-конференцию по результатам исследований на пяти кораблях-спутниках «Восток». Ажиотаж в зале царил невероятный. Особенно усердствовали американские журналисты.    

Корреспондент еженедельника «Уикэнд» Хейндерсон впервые раскрыл карты и задал Топчиеву провокационный вопрос:    
- Сколько человек из отряда подготовки космонавтов погибло в процессе этих испытательных полетов?    
- Ни одного, - уверенно ответил ученый. Журналист не согласился, покачал головой и тут же задал следующий, уточняющий вопрос:    
- Почему же исключены из списка кандидатов на космический полет летчики Карташов и Варламов?    

Тут уже пришлось Топчиеву приоткрыть завесу секретности. Александр Васильевич уверенно заявил:    
- Оба названные кандидаты не прошли последующих медицинских тестов и были отчислены из отряда. Но оба они живы и здоровы. Старший лейтенант Варламов продолжает работать в Центре подготовки космонавтов и, кстати, присутствует в этом зале. А старший лейтенант Карташов продолжает службу в одной из летных частей на Дальнем Востоке.    

Сказав так, академик Топчиев пригласил Варламова, который сидел в первом ряду зала, к председательскому столу и представил его журналистам. Это заметно обескуражило американцев, но они продолжали задавать каверзные вопросы.    

Корреспондент журнала «Юнайтед стейтс ньюс энд Уорлд рипорт» Меллон проявил исключительную осведомленность и задал Александру Васильевичу совсем «свежий вопрос»:    
- Скажите, господин Топчиев, что случилось 23 марта в Центре подготовки космонавтов с кандидатом Бондаренко?    

Вице-президент Академии наук не знал, что в действительности случилось в отряде полковника Карпова, ответил уклончиво:    
- Никакой информацией, господин Меллон, по этому поводу я, к сожалению, в данный момент не располагаю.    

Следующий вопрос корреспондента журнала «Фейт» Эдвардса прозвучал вполне актуально:    
- Судя по результатам последних испытательных запусков кораблей-спутников, господин Топчиев, Россия приблизилась к рубежу вывода на орбиту Земли корабля-спутника с человеком на борту. Когда, по вашим расчетам, это должно произойти?    

Из недавнего разговора с Келдышем, только что прилетевшим с Байконура, Александр Васильевич знал, что такой запуск предварительно назначен Королевым на начало апреля, во всяком случае, до первомайского праздника. Но раскрывать заранее не утвержденные правительством сроки было не в его полномочиях.    

Академик Топчиев высказался дипломатично:    
- Я думаю, господин Эдвардс, что вы вполне можете сообщить в редакцию своего журнала о таких сроках, поскольку полет человека в Советском Союзе будет осуществлен в пределах трех, максимум четырех ближайших месяцев.    

Отметился «острым вопросом" на пресс-конференции и корреспондент журнала «Спейс флайт» Оберг из Хьюстона. Он, как говорят, поставил вопрос ребром:    
- Скажите, господин Топчиев, почему американская пресса открыто пишет о ходе подготовки семи наших астронавтов к космическим полетам, а в советской печати мы не находим такой информации? Кто наложил запрет на такие публикации? С чем, наконец, связан этот государственный секрет?    

И в этом случае пришлось академику Топчиеву ссылаться на «досадную неосведомленность»:    
- Я не представляю здесь какой-то из органов советской печати. Мне неизвестно об официальных запретах на публикации такого рода, господин Оберг. Но могу совершенно определенно заявить, что наша печать публикует только проверенную, достоверную информацию. В космической области особенно не допускается публикация всевозможных слухов и догадок.    

Пока пишущие журналисты соревновались в умении поставить перед академиком Топчиевым наиболее «неочевидные» вопросы, фотокорреспонденты суетились возле столика в углу зала, на котором в свете юпитеров тихо повизгивали в клетках «недавние космонавты» - Чернушка и Звездочка... В первом ряду в зале, справа от Варламова, сидели будущие триумфаторы - старшие лейтенанты Попович, Нелюбов, Титов, Гагарин, Николаев и Быковский. Но к ним в этот раз осталась равнодушной пишущая и фотографирующая братия. Выходило, что их час еще не наступил. А ведь до взлета знаменитого «Востока» оставалось всего две недели! Из присутствующих в зале об этом знали немногие.    

Традиции в жизнь отряда космонавтов внедрялись с первых месяцев его образования. Но одна из самых примечательных родилась в преддверии первого пилотируемого полета. Сразу после теоретических занятий 30 марта Титов, Гагарин, Нелюбов и Быковский отправились на электричке в Москву. Придя на Красную площадь, они остановились недалеко от входа в Мавзолей В. И. Ленина. В это время ударили куранты на Спасской башне. Из нее, чеканя шаг, вышла смена караула на пост N1. Гагарин сделал несколько шагов вперед, принял стойку «смирно» и взял под козырек... После посещения Мавзолея космонавты задержались у могилы И. В. Сталина, прошли вдоль мемориальной кремлевской стены. В заключение Валерий сфотографировал коллег на фоне собора Василия Блаженного. Таких, как они, в этот солнечный день в центре Москвы было много, и никто не присматривался особо к горстке молодых офицеров, ставших вскоре узнаваемыми для многих в мире.    

А с начала апреля череда исключительных событий нарастала уже как снежный ком. С утра 3 апреля следующая шестерка кандидатов в космонавты - Беляев, Комаров, Волынов, Горбатко, Леонов и Хрунов - приступила к сдаче государственного экзамена. Ближе к вечеру в учебном корпусе появился генерал Каманин и сообщил подопечным самую свежую восхитительную новость: «Советское правительство приняло решение послать человека в космическое пространство!» Сутки спустя начальник Центра подготовки Карпов сделал объявление, что рано утром 5 апреля «ударная шестерка» в полном составе вылетает на Байконур для выполнения правительственного задания!    

Гагарин вернулся домой в приподнятом настроении. Наступил как раз тот момент, которого он ждал после возвращения с Байконура со дня на день. Валюша тоже его ждала, хотя и не предполагала, что придет этот день так быстро и неожиданно. Они уложили девчонок спать и до полуночи говорили о самом разном, но отнюдь не о полете. И все же тревожное предчувствие не проходило. Поражало только его удивительное спокойствие. Валюша не понимала: что это - игра или Юрий был действительно столь уверен в успехе полета?    

В комнате было очень тихо. И автомобильный сигнал возле дома прозвучал для Валюши набатом. Тут же из детской вышел Юрий.    

Он был уже в кителе, со своим привычным «командировочным чемоданчиком» в руках. Сигнал, еще более настойчивый, за окном повторился, и лишь теперь до сознания Валюши дошло, что он относится к мужу. Его уже ждали на улице. Юрий оставил чемоданчик на стуле возле трюмо и, вернувшись в комнату, подошел к кровати, взял жену за руки, проникновенно сказал:    
- Все будет хорошо, Валюша... Не волнуйся... Он что-то не договорил... Она спросила:    
- Юра, так кто же полетит первым?    
- Может, я, а может, кто-то другой, - нетвердо ответил он.    
Иначе Гагарин и не мог ответить, потому что окончательного решения по этому поводу не существовало.    
- Когда же старт? - уже по инерции спросила она. Он только на секунду задержался с ответом:    
- Скорее всего, четырнадцатого.    
- Не горячись, будь внимателен, помни о нас, - сказала Валюша в ответ на его поцелуи и несколько раз провела рукой по голове мужа. В этот раз в ее душе боролись два чувства: ей хотелось и не хотелось, чтобы ее Юра был первым.    

Когда самолет, на борту которого находился Гагарин, коснулся бетонки аэродрома, Юрий взглянул на часы - они показывали четырнадцать тридцать по Москве.    

У трапа прибывших встречает Королев. Он пожимает руки космонавтам, Каманину и Карпову, шутит, спрашивает о самочувствии и настрое. Не скрывает удовлетворения, что все у них хорошо, а молодежь готова сразу приступить к работе. Но Главный конструктор обстоятелен. Напомнив суворовский завет, Сергей Павлович приглашает «коллег» в столовую.    

Дальше все продолжалось по распорядку. После часового отдыха космонавты встретились с «главным движителем» ракет Глушко. Валентин Петрович живо рассказал слушателям, как они с Королевым от довоенных маломощных пороховых ракетных движков пришли к невиданным доселе мощностям, превышающим силу десятков машин крупнейших электростанций. На вопрос Нелюбова: «Какое предприятие выпускает замечательные ракетные двигатели его конструкции?» - «главный движитель» ответил: «Двигатели освоены и запущены в серию коллективом Воронежского механического завода».    

Два следующих дня главным занятием на тренировках становится отработка ручного спуска. На предстоящий одновитковый полет это аварийный метод возврата на Землю. Все как надо должна выполнить автоматика. И все же, все же. Ведь в кабине корабля будет находиться уже не Иван Иванович, а живой человек... Раз За разом Попович и Нелюбов, Титов и Гагарин, Николаев и Быковский стараются овладеть им до автоматизма. Все может случиться в этом первом, не известном никому полете.    

Вечером 7 апреля космонавтам впервые показали киноленту о последнем запуске на орбиту и о возвращении из полета манекена Ивана Ивановича. Но остались открытыми вопросы о метеоритной обстановке в космосе и реальных опасностях из-за новых вспышек во Вселенной. Их просто не в состоянии ощутить на себе «безжизненный» космонавт.    

Утром 8 апреля - очередная плановая тренировка космонавтов в монтажно-испытательном корпусе. В это же время в штабе космодрома проходило заседание Государственной комиссии. Оно было недолгим и завершилось утверждением кандидатуры командира первого «Востока» и его дублера. Сразу после него члены Госкомиссии отправились к ракете-носителю, чтобы понаблюдать за тренировкой «шестерки». Тут все и началось.    

Ни с того ни с сего к Гагарину стали подходить специалисты стартовой команды с просьбой оставить в их записной книжке памятный автограф. Юрий попробовал откреститься от этого упражнения в привычном для него ироническом стиле:    
- Какие автографы, братцы? Вот слетаю на орбиту Земли, тогда и стану раздавать автографы.    

В разговор вмешался стоявший рядом Николаев:    
- Раз просят, Юра, значит, надо подписать. Люди хотят оставить память о встрече с тобой.    

Гагарин еще продолжал это лестное занятие, когда возле ракеты появился Главный конструктор. Не разглашая тайну только что принятого Госкомиссией решения о командире «Востока» (согласно договоренности с Каманиным это сделает сам Николай Петрович), Королев принялся неторопливо разъяснять Юрию работу регенерационной системы корабля. Гагарин внимательно слушал, кивал головой, соглашался с доводами Сергея Павловича.    

9 апреля после завтрака Каманин пригласил Титова и Гагарина к себе, рассказал о комплексе вопросов, которые рассматривались на заседании Государственной комиссии: о регистрации полета как мирового рекорда, об аварийном катапультировании космонавта на старте и о своем решении: «Командиром «Востока» назначить Юрия Гагарина. Герман Титов утвержден его дублером».    

Гагарин сразу расцвел улыбкой, не в силах сдержать нахлынувшей радости. По лицу Титова пробежала тень сожаления, что не он первый. Так продолжалось какое-то мгновение. Тут же Герман с улыбкой протянул руку Гагарину:    
- Рад за тебя, Юра... Поздравляю.    
- Скоро, Герман, и твой старт, - бодро сказал в ответ Гагарин.    

До обеда - работа по программе. Внешне никаких изменений не наблюдалось. Вся «ударная шестерка» увлеченно занималась в кабине «Востока».    

Лишь у Гагарина были заняты и перерывы - он продолжал оставлять автографы в блокнотах и на полях газетных статей, с которыми подходили к нему офицеры и солдаты стартовой команды... Но что было делать?    

Во второй половине дня из Звездного прилетела «подмога» - сдавшая государственный экзамен вторая шестерка космонавтов. Ознакомившись в течение дня с жизнью полигона, побывав в монтажно-испытательном корпусе, у ракеты, они убыли на разные наземные измерительные пункты, чтобы контролировать время пролета «Востока» по орбите.    

Вечером Юрий написал письмо в Звездный:    
«Здравствуйте, мои милые, горячо любимые Валечка, Леночка и Галочка! Решил вам написать несколько строк, чтобы поделиться с вами той радостью и счастьем, которые выпали мне. Сегодня правительственная комиссия решила послать меня в космос первым. Знаешь, дорогая Валюша, как я рад и хочу, чтобы и вы были рады вместе со мной. Простому человеку доверили такую большую государственную задачу - проложить первую дорогу в космос! Можно ли мечтать о большем? Ведь это история, это новая эра. Через день я должен стартовать. Вы в это время уже будете заниматься своими делами. Очень большая задача легла на мои плечи. Хотелось бы перед этим немного побыть с вами, поговорить с тобой, Валюша. Но, увы, вы далеко. Тем не менее я всегда чувствую вас рядом с собой.    

В технику я верю полностью. Она подвести не должна. Но бывает, что и на ровном месте человек падает и ломает шею. Здесь тоже может что-нибудь случиться. Но сам я пока в это не верю. Ну а если что случится, то прошу тебя, Валюша, не убивайся с горя. Ведь жизнь есть жизнь, и никто не гарантирован, что его завтра не задавит машина. Береги, пожалуйста, наших девочек, люби их, как люблю я. Вырасти из них не белоручек, не маменькиных дочек, а настоящих людей, которым были бы не страшны ухабы жизни. Вырасти людей, достойных коммунизма. В этом тебе поможет государство. Ну а свою личную жизнь устраивай, как подскажет тебе совесть. Никаких обязательств я на тебя не накладываю, да и не вправе это делать. Что-то слишком траурное письмо получается? Сам я в это не верю. Надеюсь, что это письмо... ты никогда не увидишь, и мне будет стыдно перед самим собой за эту мимолетную слабость. Но если что-то случится, ты должна знать все до конца. Я пока жил честно, правдиво, с пользой для людей, хотя она была и небольшая.    

Как-то в детстве я прочитал слова Чкалова: «Если быть, то быть первым». Вот я и стараюсь им быть и буду до конца. Хочу, Валечка, посвятить этот полет людям коммунизма, нашей великой Родине, нашей науке. Надеюсь, что через несколько дней мы опять будем вместе и будем счастливы. Валюша, ты, пожалуйста, не забывай моих родителей. Если будет возможность, то помоги им в чем-нибудь. Передай им от меня большой привет, и пусть простят меня за то, что они ничего не знали, да им и не положено было знать. До свидания, мои родные. Крепко вас обнимаю и целую. С приветом ваш папа и Юра».    

В конце письма Юрий Гагарин привычно расписался, поставил дату - 10. 04. 1961 года.    

Напряжение нарастало с каждым часом, но суеты не чувствовалось. Все действия определялись распорядком дня космонавтов. Утром 10 апреля «ударная шестерка» встретилась с членами Государственной комиссии и «стартовиками» полигона. Главный конструктор публично обнародовал принятое решение о том, что командиром первого «Востока» утвержден летчик-космонавт Юрий Алексеевич Гагарин, запасным - Герман Степанович Титов. Вечером это предварительное решение документально утвердила Государственная комиссия, назначив полет на 12 апреля.    

Сразу после установки ракеты на пусковое устройство 11 апреля, Главный конструктор встретился с Каманиным и попросил почаще информировать его о состоянии космонавтов, об их самочувствии и настроении. Делать это в любое время суток.

    
Николай Петрович не удержался, спросил:    
- Волнуешься за них, Сергей Павлович?    
- А как ты думаешь, Николай Петрович? - громче обычного выпалил Королев. 
- В космос летит Юрий Гагарин. Я знаю его давно. Привык. Он ведь мне как родной сын!    

Около десяти, после физзарядки и завтрака, Титов и Гагарин отдельно от остальной четверки прибыли на стартовую позицию и провели последнюю тренировку в кабине корабля. Феоктистов и Раушенбах с интересом наблюдали за работой Юрия. Чувствовалось, как радостно настроен он от сознания, что ему поручено отправиться на орбиту Земли первым. Но это не мешало Гагарину оставаться серьезным, спокойным и сосредоточенным.    

Гагарин еще находился в кабине «Востока», когда лифт вознес на последнюю площадку Королева.    

Феоктистов и Раушенбах тотчас опустились на Землю, а Юрий, выйдя из корабля, неожиданно поделился с Сергеем Павловичем сокровенным. Гагарин рассказал, как он добивался выполнения своей жизненной цели и стал военным летчиком.    

Когда Юрий умолк, Королев, вдруг, спросил:    
- А что ты сказал, Юрий, дома, когда в этот раз улетал в командировку на Байконур?    
- Валюше я сказал, Сергей Павлович, чтобы она не волновалась, берегла девочек. Я постарался убедить ее, что у нас все будет штатно, потому что к полету мы подготовились отлично.    
- И дату полета ты назвал своей Валюше?    
- Нет, Сергей Павлович, дату не назвал. Точнее, я сказал, что полет назначен на 14 апреля.    
- Интересно, а почему ты назвал именно 14 число?    
- 13, Сергей Павлович, - несчастливое число. Это всем известно. Следующее число 14. Я его и назвал. Пусть все произойдет для Валюши неожиданно.    
- Очень логично все, Юрий... «Пусть все произойдет для Валюши неожиданно», - Королев повторил последние слова Гагарина и добавил: - На космодроме сложилась традиция, что в канун очередного запуска проводится встреча специалистов моего конструкторского бюро со стартовым расчетом. Раньше перед «стартовиками», как правило, выступал я, а сегодня это сделаешь ты, Юрий. Поблагодари их за большой труд по подготовке твоего полета. Расскажи им о себе, как только что рассказал мне. Это будет очень правильно. Расскажи о своей семье.    

Перед тем как спуститься на Землю, Главный конструктор напомнил космонавту:    
- И старт, и полет не будут легкими. Тебе, Юрий, предстоит испытать и перегрузки, и невесомость, и, возможно, что-то еще не известное нам. Об этом мы много раз говорили. Но я хочу еще раз напомнить тебе, что в завтрашнем полете есть, конечно, большой риск. Все может произойти, Юрий. Но помни одно: все силы нашего разума будут немедленно отданы тебе.    

Выступая на митинге, Гагарин не только выполнил просьбу Главного конструктора и поблагодарил «стартовиков» за подготовку ракеты к полету, но и заявил, что он сделает все от него зависящее, чтобы полет явился триумфом для нашей страны, для нашего народа, строящего новое общество.    

После митинга - «космический обед» из туб. Ели щавелевое пюре с мясом и мясной паштет, а запивали шоколадным соусом. Каждая упаковка - по сто шестьдесят граммов. Конечно, гурманы не одобрили бы такой рацион, но для особых условий пища оказалась вполне приемлемой и питательной. Все понимали, что это в конце концов разовое явление.    

Дальше - все действия по строгому распорядку в стартовом домике. Он невелик, всего три комнаты: спальня, зал и столовая. На кроватях - пикейные одеяла и подушки «добырем», по армейскому образцу. У каждой кровати - тумбочка, стул и общий шкаф для одежды. В зале - диван, мягкие кресла, столик для игры в шахматы, радиоприемник «Сакта» и телефон. На окнах - тюлевые занавески и плюшевые, с очень красивым рисунком, шторы. В столовой - кухонный столик, холодильник «Саратов», необходимая посуда и... медицинская аппаратура.    

С восемнадцати часов вступает в силу стратегический медико-психологической план. Никаких разговоров о полете. Герман предлагает Юрию сразиться в шахматы. Гагарин откладывает в сторону письмо родным, подсаживается к столику, угрожает:    
- Надо мне, Гера, поправить счетчик. Кажется, я тебе несколько партий уступаю? Так что держись, дорогой друг!    

Партия развивается крайне медленно, но ее прерывают «киношники». Главным конструктором им отпущен целый час, чтобы снять Гагарина и Титова накануне исторического полета. В середине съемки в домике появляются Королев и Каманин. Взглянув на шахматную доску, Николай Петрович, дока в этом деле, качает головой и с сожалением смотрит на Гагарина. Положение спасает Главный конструктор. Сергей Павлович предлагает космонавтам... подышать свежим воздухом. Юрий поднимается из-за стола первым - он согласен.    

Гагарин и Титов быстро одевают шинели и вслед за Королевым выходят на крыльцо. Дворик пуст. Очень темно и тихо. Все запоздалые автомашины идут в объезд стартового комплекса, чтобы не нарушать покой космонавтов. Это тоже предусмотрено строгим распорядком.    

Сергей Павлович «забывает» собственное табу на разговоры о предстоящем полете и обращается к Титову с вопросом:    
- Скажи, пожалуйста, Герман, а твоя жена знает, что ты отправился на Байконур, чтобы совершить полет в космос?    
Дублер Гагарина готов ответить на этот вопрос:    
- Знает не только жена, но и отец, Сергей Павлович.    
Королев удивленно разворачивается к Титову:    
- Как это получилось, Герман, что знает и твой отец?    
- Я уже рассказывал вам, Сергей Павлович, что жена вначале не воспринимала мой переход в отряд космонавтов. Всякий раз Тамара говорила: «Мало тебе опасностей в авиации? И вот прошел год наших напряженных занятий, командировок. Она вроде смирилась с ними, однако и сейчас не понимает, как можно посылать первым в космос простого летчика? Посылать первым надо конструктора, который все это сделал. Случись какая-нибудь неисправность, он сумеет поправить положение, а летчику с нею никак не справиться.    

Такого рассказа Гагарин никогда не слышал из уст коллеги и тоже с интересом слушал Германа.    
- С Тамарой, Герман, мне все ясно, - как бы заключил Главный конструктор, - а вот как узнал о полете отец на Алтае?    
Титов сделал небольшую паузу, потом ответил:    
- Перед отлетом на Байконур я поехал в Москву, чтобы позвонить родным. Трубку взял отец. Я сказал, что в середине месяца предстоит важное событие в моей жизни. Отец спросил: «Ты что же, собираешься полететь в космос?» Я ответил ему: «Может, я, а может, другой». Телефонистка смотрит на меня недоуменными глазами, снимает наушники, предупреждает: «У вас, товарищ Титов, совсем не телефонный разговор с абонентом. Вы нарушаете инструкцию, и мы обязаны такие разговорчики прерывать». Я посмотрел на трафарет и говорю: «Вам, Наталья Дмитриевна, надо радоваться такой встрече, а вы прерываете мой разговор с отцом, которого я больше года не видел». Телефонистка громким голосом говорит: «Подумаешь, персона какая! Много в последнее время развелось всяких Титовых, которые хватают через край. То они собачек в космос готовят, то сами решили на Луну вот-вот махнуть. А мы, видите ли, радоваться должны таким встречам, в рот глядеть лихим болтунам». Тут же она водрузила на голову наушники, заявила: «Оплаченное вами время, товарищ Титов, истекло». Вернулся я в Звездный и написал родителям большое письмо.    

Главного конструктора очень порадовал этот рассказ Германа. Он сделал для себя однозначный вывод, что психологическое состояние Гагарина и Титова действительно нормальное и не должно вызывать беспокойства.    

Когда космонавты вернулись с прогулки, врачи укрепили на их теле по семь датчиков для записи физиологических функций организма. Это занятие продолжалось более часа, и чтобы оно не очень утомляло Юрия и Германа, был включен магнитофон с записями русских народных песен.    

Каманин в который раз уточнил распорядок дня на 12 апреля. Все расписано по минутам. Подъем - в пять тридцать. Далее - физзарядка, туалет, завтрак, медицинский осмотр, надевание и проверка скафандра, отъезд на стартовую площадку, проводы на старте, посадка в корабль, проверка бортовых систем. Старт назначен на девять ноль пять - девять десять.    
- Знаете, Николай Петрович, - обратился Юрий к наставнику космонавтов, - я, наверное, не совсем нормальный человек.    
- Почему ты так думаешь, Юрий? - спросил Каманин.     
- Почему думаю?... Завтра полет. Такой полет! А я совсем не волнуюсь. Ну ни капельки не волнуюсь. Разве так можно?     
Николай Петрович улыбнулся, обнял Гагарина за плечи и громче обычного сказал:  
- Это же отлично, Юрий. Искренне рад за тебя.   

В двадцать один пятьдесят полковник Карпов проверил у подопечных кровяное давление, температуру, пульс. Все оказалось в норме: давление 115 на 75; температура - 36, 7°; пульс - 64.   

- Теперь, товарищи, спать, - сказал Евгений Анатольевич, поправил букеты тюльпанов у кроватей космонавтов и вышел из комнаты. Сам начальник Центра подготовки спать в эту ночь не собирался. Первый полет человека - это рубеж и в его жизни. Не спал Карпов, не спал Каманин, не спал Главный конструктор, не спал огромный коллектив полигонных «стартовиков».

Анатолий Александров, д.и.н., профессор, Смоленск
Советская Россия (Москва), приложение "Отечественные записки", 2006, 8 апреля


Случайные фотографии:



WalkInSpace.Ru

Правила:

«Путешествие в космос» © 2024

Использование материалов допускается при условии указания авторства WalkInSpace.ru и активной ссылки на www.WalkInSpace.ru.

Используются технологии uCoz


Яндекс.Метрика